Проблема загрязнения амурских рек от добычи россыпного золота в этом году снова обострилась. С помощью спутникового мониторинга российские экологи зафиксировали за прошедший промсезон 123 случая загрязнения рек и ручьев на территории Амурской области ниже участков добычи россыпного золота. Как исправить ситуацию? Об этом в интервью Виктории Сытенко в студии «Вести – Амурская область» рассказал министр природных ресурсов Амурской области Сергей Маху:

Давайте начнем с последних новостей. Во время своей рабочей командировки вице-премьер Юрий Трутнев поднял вопрос золотодобычи в Амурской области. Какие рекомендации он дал на местном и федеральном уровне?

Да, совсем недавно, 16 ноября, Юрий Петрович посетил наш регион. Был доклад губернатора в целом обо всем, что делается в Амурской области. Был затронут и вопрос загрязнения водных объектов. Рекомендации от Юрия Петровича поступили, что нужно работать так, как работаем, и далее, не останавливать тот темп, который мы взяли в части регулирования и мониторинга за водными объектами. Где-то порекомендовал и другие инструменты для того, чтобы мы могли более эффективно мониторить водные объекты.

Например, у нас была инициатива по созданию программы «Чистые реки 2025». Вице-пример порекомендовал нам приобрести для ее реализации некоторые приборы, датчики для постоянного мониторинга. «Чистые реки 2025» – это инициатива министерства природных ресурсов региона, она будет утверждаться губернатором Амурской области. В программу будет входить целый комплекс мероприятий по мониторингу за водными объектами.

То есть цель – снизить количество случаев загрязнения амурских рек, которая в этом году встала особенно остро?

Да. Я хочу сказать, что мы не боремся с недропользователями или с конкретными лицами, мы боремся за чистоту наших рек. И эта борьба за чистоту рек будет продолжаться и дальше.

У нас нет цели остановить всю золотодобычу в регионе. Золотодобыча является огромной частью экономики для Амурской области. Мы не боремся с золотодобычей, мы боремся только точечно с загрязнением рек.

К сожалению, последние два года эта проблематика вышла уже за пределы разумного. Но в этом процессе еще тоже нужно не забывать о том, что есть и хорошие компании.

Какое процентное соотношение недобросовестных и добросовестных старателей?

Точного процентного соотношения нет. Но все-таки 90% недропользователей – это добросовестные, однако недобросовестные в массе своей выдают 90% загрязнения рек. Есть очень добросовестные компании, которые можно поставить в пример. Я не постесняюсь сказать: например, «Соловьевский прииск» — эту компанию можно стать всем пример. И не ошибается только тот, кто не работает. А «Соловьевский прииск» настолько много внимания тратит на экологические проблем, что я всем сказал бы, что идите и берите пример с этой компании.

Географически в Амурской области районирование у нас идет такое: тындинские недропользователи более добросовестные, зейские – добросовестные, но где-то уже позволяют себе нарушить, а селемджинские – там есть пара недропользователей, который не делают чести для Селемджинского района, к сожалению.

А с чем это связано?

С нежеланием соблюдать все экологические нормы. Они дорогостоящая, трудноисполнимые. И поэтому недобросовестные старатели их не исполняют и, соответственно, моют золото так чудовещно, как никогда не было.

Отдаленность не сказывается? Может быть, одни золотодобытчики под более пристальным контролем, а другие – менее?

Отдаленность, конечно, сказывается на мониторинге, потому что даже если поступил сигнал с Селемджинского района, только доехать туда, организовать рейдовое мероприятие – уже уходит сутки. Как правило, некоторые узнают информацию о проверке, останавливают предприятие. Мы приезжаем туда, а там уже реки чистые.

И это, конечно же, сказывается и на нашей работе, и на работе других надзорных органов, потому что не только мы мониторим чистоту рек – есть еще Росприроднадзор, есть природоохранная прокуратура. Поэтому иногда мы все вместе выезжаем в эти рейдовые мероприятия. Хотя не всегда удается достичь той цели, для которой мы выезжаем.

Насколько народные экологи помогают вам? В этом году помогли?

Народные экологи – это все граждане, которые имеют активную позицию в деле защиты природы, которые сигнализируют о природоохранных нарушениях и которые знают, куда сигнализировать. У нас в Селемджинском районе есть такой человек и не один. То есть мы не всегда получаем информацию из открытых источников, мы получаем и из закрытых источников.

Но не все хотят выставить свои жалобы на то, что реки грязные, напоказ. Некоторые просто нам пишут напрямую, так сказать, «в директ». В Зейском районе такие люди есть, в Тындинском районе. То есть людям небезразлична судьба своих рек. И мы, по возможности, конечно же, реагируем.

Мы работаем с общественными организациями, с Всемирным фондом природы (WWF), с фондом «Чистые реки», с амурской общественной экологической организацией «АмурСоЭС». Можно сказать, что они все народные экологи. Мы стараемся очень активно с ними взаимодействовать по всем возникающим вопросам, не только по отношению к загрязнению рек. У нас же на повестке дня не только загрязнение рек, а есть и воздух, и лес, и мусор и все остальное. Мы по всем направлениям с ними работаем, конечно же.

Куда можно обратиться? То есть вы сказали, что в «директ» можно написать о проблеме, если вдруг заметили. Еще куда? На телефоны министерства, на сайте?

Да, у нас есть горячая линия в министерстве природных ресурсов Амурской области, есть Instagram, есть Telegram, есть WhatsApp, есть email официальный, телефоны. Мой телефон личный открыт для всех, то есть нет никакого секрета. Можно звонить и всегда сообщить о проблеме.

В том числе для того, чтобы решить проблему с загрязнением рек, на федеральный уровень были направлены региональные инициативы. Какова их судьба? И что они из себя представляют помимо того, о чем мы уже сказали?

Есть инициативы, которые уже работают. Хочу сказать об одной из таких инициатив. Мы были в Москве, встречались с руководителем Роснедр Евгением Аркадьевичем Киселёвым. Рассказали о том, что субъект не принимает участия в предоставлении права пользования недрами и не принимает решения, никак не может влиять на решения по поводу того, кто будет заниматься у нас недропользованием и золотодобычей.

И нас включили в комиссию по предоставлению права пользования недрами, в комиссию по утверждению технических проектов на разведку и добычу золота. На первом же заседании комиссии были рассмотрены пять проектов. И в трех проектах мы нашли несоответствия экологическим нормам. В итоге комиссия приняла решение об отказе в утверждении проектов.

Еще одна проблема, о которой говорил губернатор Амурской области – это недостаточная квалификация кадров, которые занимаются добычей полезных ископаемых. Как эту проблему будете решать и почему он стала острой сейчас?

Кадровая проблема остро стоит везде, не только в горнодобывающей промышленности. Она и в автодорожном хозяйстве, и в строительстве. Есть программа дуального обучения, которая разрабатывается в Амурской области, когда некоторые компании все-таки работают над обучением своего же персонала либо привлечением новых студентов и их обучения именно для компании.

Это и есть суть дуального обучения?

Да. Есть хороший пример – компания «Петропавловск». Она создала Покровский колледж в городе Зея, она обучает студентов с учетом того, что эти студенты по окончании профобучения будут работать на этом предприятии. Мы сейчас рассматриваем возможность того, чтобы предприятия золотодобывающей промышленности финансировали приобретение тренажеров для обучения работе на экскаваторе, на бульдозере. Потому что студент, даже если его научили на старой технике, приходит в компанию, в которой экскаватор стоит по 30 миллионов, и ему никто его не доверит. Поэтому нужно покупать тренажеры, чтобы он обучался уже на современном оборудовании.

Виктория Сытенко («Вести – Амурская область»)