Более половины всего золота, добываемого в СССР в годы Великой Отечественной войны, приходилось на долю «Дальстроя» – огромной организации, подчиненной НКВД, которая использовала рабский труд заключенных для «немедленной и максимальной» добычи золота. Представляем в небольшом сокращении статью «История золотодобычи СССР в годы Великой Отечественной войны» кандидата исторических наук Вячеслава Кузнецова, доцента кафедры социальных наук и технологий Национального исследовательского технологического университета «МИСиС»:

Период Великой Отечественной войны представляет собой «белое пятно» в истории советского золота, потому что нет опубликованных статистических данных об общих объемах добычи этого металла и о золотом запасе СССР в годы войны.

К началу Великой Отечественной войны золотой запас СССР вырос до 2600 т. Золотой запас СССР вдвое превышал золотые резервы царской России перед Первой Мировой войной. В 1941 г. добыча золота достигла 175 т, превысив показатели 1940 г. на 15 т.

Сто тонн «желтого металла» в 1941 г. произвели предприятия Наркомата цветной металлургии, где в системе Всесоюзного управления «Главзолото» добывали драгоценный металл государственные рабочие, инженеры и служащие. К началу войны в структуру «Главзолота» входили 200 рудников, 1235 россыпных, а также 90 дражных приисков общей площадью в 4 млн км2, которые находились на Урале, в Западной и Восточной Сибири, в районах Байкала и на Дальнем Востоке.

Другие 75 т были добыты силами «Дальстроя». Эта особая территориально-административная структура была создана постановлением СТО № 516 от 13 ноября 1931 г. и называлась вначале «Государственным трестом по дорожному и промышленному строительству в районах Верхней Колымы». В задачи «Дальстроя» входила разработка недр с добычей полезных ископаемых, а также колонизация и освоение далеких северо-восточных окраин СССР. Однако главной и первоочередной задачей «Дальстроя» являлась необходимость «немедленной и максимальной» добычи золота «для целей форсированной индустриализации».

«Дальстрой» был своего рода государством в государстве и довольно мощной организацией, подчиненной НКВД и обладавшей исключительными единоличными правами. Сконцентрировав большое количество осужденных по различным статьям УК СССР граждан и вольнонаемных специалистов, привлеченных по трудовым договорам, эта организация сумела в самое короткое время организовать в верховьях Колымы многие десятки крупных приисков по добыче золота и стать крупнейшим в мире золотодобывающим центром. На приисках и рудниках «Дальстроя» за 1931–1939 гг. был достигнут буквально «ураганный» уровень добычи золота, начинался который почти с нулевого показателя (после окончания гражданской войны 1921 г. его добыча составляла всего 2,5 т). В 1939 г. уже было извлечено 80 т металла. Таким образом, только за 9 лет (1931–1939 гг.) было добыто 385 т золота. Эти достижения приобретали важное для страны значение, потому что в 1941 г. началась Великая Отечественная война, и золото для победы было необходимо как воздух.

Россыпные месторождения были настолько богаты, что не поддавались оценке. Дмитрий Егорович Устинов, крупный хозяйственный руководитель и Герой Социалистического труда, пишет в воспоминаниях о том, что на Ручье 8 марта, что впадает в Хаттынах, «за смену поднимали с одного шлюза 200 кг самородного, обработанного на вашгерде золота, которое в ведрах на лошадях увозили в золотоприемные пункты». Филипп Филиппович Ильин, судьба которого была связана с прииском «Победа» и который дал первое золото грозным летом 1943 г., вспоминал об этом: «Было время, когда золото гребли чуть ли не лопатой. Пройдет бульдозер по полигону, снимет верхний слой торфов, а тут, скажем, дождичек, иди после него по полигону и собирай золотых «жучков». Важно подчеркнуть, что максимальное количество «желтого» металла – 80 т в 1940 г. – «Дальстрой» сумел добыть при максимальном количестве заключенных – 176 тысячах.

В годы тяжелейшей войны, в суровых климатических условиях (перепады температуры в 100°С) «Дальстрой» создал собственную металлургию, стал производить стекло, запчасти, оборудование, организовал швейное производство и пищевую промышленность, построил электростанцию и приступил к широкой механизации горных работ. Инженеры провели колоссальную работу и почти полторы тысячи автомашин были переведены с нефтяного топлива на газогенераторы, которые заправлялись деревянными чурками. Не следует забывать, что это Крайний Север. До войны иголки, гвозди, ложки, пуговицы, мебель и обувь и т.д. – все приходилось завозить с материка, а в годы войны «Дальстрой» научился все это делать из местных материалов. К примеру, зубной порошок изготавливали из местных кальцитов, а вместо кварцевого песка для производства стекла стали использовать местный вулканический пепел.

За всем этим стоит не только жестокая эксплуатация заключенных, но и самопожертвование и массовый героизм, столь характерный для всего советского народа в годы Великой Отечественной войны. 28 июня 1941 г. для лагерей «Дальстроя» был введен 12-часовой рабочий день с перерывом в один час на обед. Широко применялись карательные меры. Бригады, не выполняющие суточные планы, задерживались на работе до двух часов сверх нормы. Бригадиров этих бригад сажали в карцер. Один из таких колымских карцеров, вырубленный в вечной мерзлоте, описал Варлам Шаламов в «Колымских рассказах». В последующие годы бригады, не выполняющие нормы, не выпускались из забоев.

Труд был очень тяжелый. Грунт перевозили на деревянных тачках. Бывший узник колымских лагерей Д.К. Шевяков вспоминал, что работа была «адская. Весь день тачка, тачка, тачка…. К концу года я стал дистрофиком-доходягой». И это не удивительно, потому что нормы выработки были исключительно высокими, от 22 до 27 т на работника за смену.

Руководитель «Дальстроя» И.Ф. Никишов отменил отпуска, ввел сверхурочные работы, в дополнение из всех организаций и учреждений Магадана в горные управления были мобилизованы 9400 человек. Их использовали на промывке золота «лотками», т.е. самым примитивным образом. Была установлена норма: каждый работник прииска, включая работников управления и охраны, должен «намыть» золота от 4 до 8 г в сутки. Несмотря на чрезвычайные меры, которые применила администрация «Дальстроя», плановых показателей на 1941 г. достичь не удалось. «Дальстрой» добыл почти 87 т шлихтового или почти 76 т химически чистого золота при плане соответственно 97,6 т и 85 т. Учитывая трудности начала войны, результат золотодобычи в 1941 г. «следует считать успешным», совершенно правильно отметили исследователи и историки. Добыча золота в системе «Главзолото» также сократилась в годы войны за счет уменьшения численности рабочей силы и ухудшения снабжения. Если в 1941 г. в «Главзолоте» трудились 162,1 тыс. чел., то в 1943 г. уже 102 тыс. чел. В «Дальстрое» в 1941 г. было занято 94,5 тыс., а в 1943 г. 69,2 тыс. человек. При меньшей численности рабочих «Дальстрой» в годы войны стабильно выполнял план и добывал больше металла, чем все структуры «Главзолота».

Судите сами. Если в 1941 г. все структуры «Главзолота» дали выработку 100 т, то в 1942 г. она упала до 55 т. «Дальстрой» в 1942 г. выполнил план на 106%, обеспечив извлечение золота в количестве 74,4 т. В 1943 г. «Дальстрой» добыл 70 т золота и выполнил план ровно на 100%. Рудники и прииски «Главзолота» в 1943 г. «выдали» только 37,8 т. Такое же количество золота они добыли и в 1944 г. Дальстроевцы в 1944 г. выполнили план на 100% (70,5 т), а в победном 1945 г. обеспечили добычу золота в объеме 69,5 т, что соответствует 99,2% плановых показателей.

На одну треть сократилось поступление золота от старателей, т.к. на них не распространялась бронь на призыв в армию, хотя доля старательского металла в общей добыче золота всегда была довольно велика. Так, в 1941 г. она составила 40,5 т в общем объеме золота, добытого в 1941 г. в СССР.

Если сравнить результаты в целом, то в военные годы «Дальстрой» давал 55,5% всего золота, добываемого в СССР в годы войны, т. е. более половины. Л. П. Берия докладывал Сталину в январе 1945 г., что золото, добытое «Дальстроем», в 1944 г. составляло две трети от всего золота, добытого в СССР в этот тяжелейший год. Выдвижению на первое место помогли следующие факторы.

Во-первых, богатые месторождения россыпного золота, которых только в 1941 г. было открыто более 30! Как будто сама земля спешила помочь Родине в тот самый тяжелый и грозный год.

Во-вторых, ужесточение лагерного режима и эксплуатации заключенных с применением широких карательных мер. Только за контрреволюционный саботаж было осуждено и расстреляно 573 человека, из них 473 человека в 1941 г. По приказу Берия разрешалось беглецов расстреливать на месте, а для доказательства в мешках привозить только кисти рук, чтобы по отпечаткам идентифицировать личности убитых заключенных. «Мне доводилось видеть в лагерном пункте, как из мешка вытряхивали высохшие, скрюченные, черно-синие кисти беглецов», – вспоминал Тарас Григорьевич Десяткин, генеральный директор АК «Золото Якутии».

В-третьих, так называемая «хищническая» добыча золота, которая противоречила технологии, однако широко применялась и оправдывалась условиями военного времени.

Золото, добытое на Колыме и в «Главзолоте», направлялось на аффинажные заводы в Москву, а затем в качестве платежа за поставки по ленд-лизу отправлялось на подводных лодках из Владивостока в США. СССР заплатил за поставки вооружения, оборудования, транспорта и продовольствия из США – 1500 т золота. Американцы дважды приезжали в СССР в годы войны с целью оценки платежеспособности по расчетам по ленд-лизу. В 1941 г., когда Красная Армия истекала кровью в смертельной схватке с гитлеровским Вермахтом, государственный секретарь США Д. Ачесон прибыл на Колыму. В Северном горнопромышленном управлении в его присутствии были вскрыты опломбированные шлюзы золотоулавливающих промывочных приборов и «представшие взору громадные груды тускло поблескивающих самородков…настолько поразили его, что он снял шляпу и вдохновенно произнес слова полной уверенности в высокой финансовой платежности СССР». Пролитые гекатомбы русской крови за освобождение человеческой цивилизации от «коричневой чумы», увы, не котировались.

Примерно похожее произошло и с вице-президентом США Генри Уоллесом в 1944 г. Владимир Григорьевич Лешков, работавший главным инженером «Лензолота» и главным специалистом по вопросам золото-платиновой и алмазной промышленности Аппарата Совета Министров СССР, профессор и академик, слышал «из уст очевидца», что у Уоллеса «буквально расширились зрачки при виде толстенного слоя желтого металла, сплошь устилавшего шлюзы промывочных приборов». Накануне визита руководители «Дальстроя» снесли все наблюдательные вышки, убрали всех заключенных или заменили их на вольнонаемных, сделали это и на шахтах. Высоким гостям показали театр, картинную галерею, теплицы, школу, магазины. Историк Р. Конквест назвал все это «клоунским фарсом».

Вскоре после визита в США вышла книга «Миссия Советской Азии», где Г. Уоллес и его помощники пишут о чудесной встрече, о том, что не увидели ужасов и пьянки времен золотой лихорадки, что очарованы тонким пониманием искусства руководителями «Дальстроя» и теплицами, «где отважные шахтеры получают достаточно витаминов». Вывод напрашивался сам собой: хитроумный и кровожадный Сталин одурачил добродушных и доверчивых американцев.

Черту под этими обличениями подводит работа Ларисы Васильевны Сапоговской, доктора исторических наук, профессора Уральского отделения РАН, которая опубликовала статью «Экономика золота и золотодобывающей промышленности в материалах аналитики ЦРУ США», где, в частности, содержится отчет посещения в 1944 г. магаданских приисков полномочным представителем США, который должен был увидеть золотой потенциал СССР. Этот отчет начинается фразой: «Все тюремные лагеря в области зрения от дороги были ликвидированы, включая ограждения…, заключенные были перевезены вглубь тайги…».

Александр Солженицын назвал Колыму полюсом холода и жестокости. О тысячах искалеченных жизней рассказало его талантливое перо. Эти жертвы не были напрасны – память о них вечна. Но были тысячи и тысячи простых жителей и добровольцев, которые после тяжелого трудового дня шли в шахту, рудник, шли добывать золото, которое «дозарезу» было нужно Родине. Так было во всех золотоносных регионах СССР в суровые военные годы. Павел Яковлевич Ярощик вспоминал: «Про Индигирку у нас в Сусуманском районе Магаданской области говорили с ужасом. Там даже машины не работают, глохнут. Но когда стали искать добровольцев, я согласился первым. Парень я был молодой, шла война, и я считал, что должен быть там. «Машины могут глохнуть, – думал я, – но кто-то должен добывать золото, так почему же не я?». Шли в забой, в рудник и на прииски потому, что знали, что природа отпустила им только сто дней (столько длился промывочный сезон на северо-востоке страны). По сути дела, этот массовый героизм советских людей на фронте и в тылу и стал главным источником Победы в Великой Отечественной войне.

Оригинал публикации: http://dx.doi.org/10.30686/1609-9192-2018-3-139-102-106